И когда я уже потеряла надежду, он начал:
- Об этом я никому не рассказывал. У нас забрали все самое необходимое. Семьи, дом, еду. Нам не было что терять. Ни у одного из нас не было, что терять. Осталось только общее - страдание.
Вокруг нас болели, умирали, уходили в печи. Мы не знали, чья очередь будет завтра. Уходящих в печь мы чувствовали, как себя. И тогда…
Мойше замолчал. Его взгляд ушел куда-то далеко.
- Это было ощущение всех, общности, - неожиданно он вернулся. - Оно было везде.
Раскрылся океан вселенской доброты. Мы были внутри нее. Эта доброта перекрыла страдание. Она разумная была! Разумная. Пришло понятие, что это Единый Творец, творящий добро. Мир стал другим. Полным любви. И этот мир не уходил. Он был вечен… Это невозможно забыть.
Он замолчал.
Я думала, что он где-то в своих воспоминаниях, но вдруг он резко спросил:
- Почему вы не учите своих детей этому? Почему вы не учите их любить? Ведь именно это и есть главное. Вы слишком заняты карьерой, деньгами… все это временно. А Он вечный. И мы можем такими стать.
Он именно для этого и создал нас. Подобными Ему. Любящему. Вечному. Как только мы сможем, хоть немного, быть похожими на Него, Он откроет нам всю Вселенную. Но для этого мы должны научиться быть как Он. Иначе нельзя. Нельзя эгоистам давать такой подарок. Этому надо учить детей. Только этому. Тогда и Холокоста не надо.
Он отвернулся. Я поняла, что мне пора уходить.
Как всегда, неожиданно, закричала сирена в память о погибших в Холокосте. Страна замерла в скорби. А у меня было чувство будто эта сирена звучит для нас, живущих. Для нас, которые заняты чем-то временным, ненужным никому. Сирена по нашей слепоте, никчемности наших целей. Сирена по нашим детям, которых учат сражаться друг с другом за ничтожные стремления быть лучше других, успешней других… вместо того, чтобы достичь чего-то огромного, самого главного в жизни. Способности любить как Он.
