Между жизнями

жизнть и смерть корона между жизнью и смертью между жизнями

Она улыбнулась ему:

— Привет!

— Здравствуйте, — ответил Николай Сергеевич, — я что, выздоровел?

— Неа.

— А почему тогда я так прекрасно себя чувствую?

— Потому что вы умерли.

Медсестра снова улыбнулась и надула жвачку. Жвачка лопнула. Николай Сергеевич улыбнулся в ответ:

— Шутите?

— Неа. Я везу вас в родильное отделение.

— Зачем?

— Сейчас там родится мальчик, в которого вы переселитесь. А пока вы вне тела.

Николай Сергеевич недоверчиво огляделся по сторонам. Вокруг не было ни стен, ни дверей. Вокруг вообще ничего не было! И он вдруг почувствовал, что то, что сказала медсестра, — это чистейшая правда, а она сама — самое совершенное существо на свете!

— Сестра, вы, наверное, не поверите, но кажется я в вас влюблен.

— Я знаю, — она снова улыбнулась и выплюнула жвачку. — К сожалению, я тут ни при чем. Вы бы в меня влюбились, даже если бы я была крокодилом Геной. Вы все в меня втюхиваетесь только потому, что чувствуете вне тела поле абсолютной любви.

И она обиженно надула губы.

— Да, это невероятное ощущение. А при жизни, почему мы не чувствуем такую любовь при жизни?

— Потому что это и есть цель жизни — постепенно заработать это ощущение. Вам еще до этого жизни две-три пахать.

— А как это зарабатывать?

— Помогать всем эту любовь почувствовать.

— Слушайте, я и так всю жизнь всем помогал. Я главврач.

— Да знаю я, знаю. Но вы помогали выздороветь их телам, а не ощутить то счастье, которое вы чувствуете сейчас.

— Так что, по-вашему, никого не надо лечить?

— Наоборот. Все болезни и возникают от того, что мы этому полю любви противоположны. А тот, кто начинает быть ему подобным, то есть помогать и желать всем его ощутить, постепенно избавляется и от болезней, и от других страданий. Ну ничего, вы всю жизнь всем помогали и поэтому уже к этому близки. Сейчас родитесь, подрастете и потихоньку, лет через 30-40 начнете это делать.

— Но я не хочу потихоньку. У меня в больнице сотни людей страдают. Сестра, я вас очень прошу. Отпустите меня обратно. Если это все так, меня многие послушают. Мы и корону эту наконец победим.

Медсестра остановилась.

— Так, Николай Сергеевич! Давайте без самодеятельности. Многие люди об этом уже слышали, но мало кто в это поверил. Через несколько минут ваша клиническая смерть плавно перейдет в новую жизнь и — вперед и с песней!

— Так я еще не совсем умер?

— Хорош, я сказала. Вы что, хотите, чтоб меня уволили?

— Нет, что вы.

Она помолчала немного.

— Вообще-то я и сама собиралась с этой работы уходить.

Николай Сергеевич с надеждой приподнялся на каталке.

— Вот видите. Пожалуйста, родная! Я хочу людям помогать, а не памперсы пачкать!

Она задумалась.

— Нет. Рано. Еще месяца два тут поработаю.

И продолжила везти каталку вперед.

Николай Сергеевич с досадой опустился обратно. Вдруг медсестра снова остановилась.

— Так, все, не могу больше. Я сейчас, в туалет и обратно. Подождите тут пару минут.

И она внезапно исчезла.

У Николая Сергеевича учащенно забилось сердце. Он решил: это его шанс сбежать. Он сел и начал осторожно слезать с каталки, надеясь наступить на невидимый пол, на котором она стояла. Но вдруг… начал падать в пустое пространство. Еле-еле он успел зацепиться за ручку каталки снизу и так и повис.

Вскоре подошла медсестра и с усмешкой сказала:

— А знаете что у нас делают за попытку к бегству?

Николай Сергеевич испуганно посмотрел на нее.

— Ничего!

Смеясь, она одной рукой подняла его и уложила на каталку. Они поехали дальше.

Через некоторое время послышались стоны какой-то женщины.

— Это ваша следующая мама. Приехали. Поздравляю!

И они заехали прямо в родильную комнату.

— Не волнуйтесь. Они нас не видят. Все, что вам надо сделать, это вложить свою руку в руку вашей мамочки и… вы родитесь.

Медсестра взяла руку матери и поднесла к руке Николая Сергеевича. Но он вдруг схватил руку медсестры, вложил в руку роженицы и сжал их руки своими.

Медсестра выпучила глаза:

— Ты что творишь, Сергеич?! Ах ты…!