Продавцы с серьёзным видом приглашали меня прийти за нужным товаром через несколько месяцев, не понимая, что мне это нужно сегодня и немедленно. На бирже труда предлагали подождать курсы 6 месяцев, ведь это совсем недолго. И даже на работу я устроился только через год.
Это был завод по производству пластика и работать я начал в ночную смену. Окружающие завидовали мне, так как на большинстве заводов на севере люди работают по 12 часов в день с одним перерывом и без выходных. Работают, смотрят телевизор, спят, и снова по кругу.
Говорят, у евреев никогда не было рабов. Я думаю, что это настоящее современное рабство с видимостью свободы. И самое обидное, что зарплата такая, что и через двадцать лет не позволит рабочему купить нормальную квартиру без ссуды.
А затем я с удивлением обнаружил, что мной владеет тревожное чувство, которого у меня никогда не было в центре страны. Здесь я ощутил себя приезжим. Как будто не вернулся в Эрэц Исраэль, а являюсь гостем у настоящих владельцев этих территорий. Так мне пытались внушить арабские ребята из соседних деревень. Может быть сейчас я бы уже мог им ответить, но в то время у меня не было устоявшейся точки зрения, хоть я и совершенно точно знал, что это моя Родина, и я отсюда уже никуда не уеду.
Помимо всего прочего, арабы рассказали, что не оплачивают налоги ни на воду, ни на недвижимость, ни на электричество. Но этому я не удивился. Ни один полицейский в одиночку не осмелиться зайти, например, в Ум-эль-Фахм, хотя полицейское управление находится прямо напротив этой деревни. Понятно, что в такой обстановке заставить платить налоги — совершенно нереально.
Постепенно в процессе работы я познакомился со всеми ребятами, работающими в цеху. Мы были как одна семья — арабы, русские, украинцы, евреи. По-другому было невозможно. Мы настолько близко сошлись, что делились друг с другом самым сокровенным. Оказывается, большинство из работавших там репатриантов никакого отношения к еврейству не имели.
Переезд в Израиль им обошелся в несколько сот долларов — просто "купили" фальшивых родственников в стране исхода. Всё это рассказывалось совершенно открыто, так как это была обычная, всем известная практика. Естественно, почти весь цех был за отдачу территорий и за прекращение «угнетения наших арабских братьев». Все мои объяснения ни к чему не приводили. Но, как говорится, практика доказывает лучше всего.
Это случилось во время недельной интифады, когда проезжающие по 65 шоссе «Вади-Ара» между Хадерой и Афулой закидывались камнями. И то же самое происходило в Нацрат-Илит. Когда смена нашего завода начала спускаться в направлении Афулы (жители Израиля знают, какой серпантин там проходит и на какой высоте находились ребята), в лобовое стекло кабины попал один из камней.
От неожиданности шофер дёрнул автобус в сторону и резко нажал на тормоз. И тут выяснилось, что левая часть автобуса висит над пропастью, и при любом резком движении он полетит вниз. Так и молились ребята полтора часа, пока их не вытащили.
После этого случая все смены будто подменили. Никто больше даже не заикался об отдаче территорий. Я был просто счастлив! И подумал: "Стоило ощутить смертельную опасность и обстановка на заводе изменилась. Так неужели надо весь народ Израиля посадить в этот автобус, чтобы прекратить постоянные распри и вражду между нами? Или всё же есть возможность разрешить это мирным путём?"
Но пока я так рассуждал, ко мне подошел главный инженер и сообщил, что я уволен . Причём немедленно. Попытка выяснить причину завершилась неудачей. Но об этом уже следующий рассказ, который я опубликую позже.
